Armory

А третья песня...



А третей песни вы не дождетесь. Она слишком тяжелая, чтобы выставлять ее в дневник. И в первую очередь, тяжелая для меня.

---

Раймон

Ну, стало быть “Раймон”…









Он сегодня дома, он сегодня один.

Он немного болен, немного устал.

Сам себе трубадур, сам себе господин.

Он коньяк с кагором зачем-то смешал.

А за окном темно, смотрит в форточку ночь:

«И с какой это радости парень напился...»

А ему, бедняге, уж ничем не помочь,

Он устал быть тем, кем сегодня родился.

Он забыл, как люди включают на кухне газ,

И чужую боль заглушил цитрамоном.

Он глядит на стены и видит родной Прованс,

Где когда-то он звался графом Раймоном.

Он вернулся на землю сквозь дни и года,

Семь столетий назад безвозвратно ушедший.

Вспоминает об этом Раймон иногда,

А друзья говорят про него – сумасшедший.

И снова битва идет для него каждый день,

Только ныне масштаб поражений неравен.

От былого осталась лишь зыбкая тень –

Там Тулуза сдана, здесь завален экзамен…

И Раймон Седьмой допивает остывший чай,

И снимает морфином незримые узы.

И идет по утру он молитвы свои читать

В католический храм альбигойской Тулузы.

Возвращаясь назад, он неспешно идет,

Игнорируя огненный глаз светофора,

Ибо знает, что знамя его упадет,

И растопчут его крестоносцы Монфора.

И отбывает он вновь в летний свой карантен,

Заблудившись в сети бесконечных тропинок,

Ищет отдыха в россыпях телеантенн,

Веря в грустную ложь разноцветных картинок.

И Раймон Седьмой печально глядит в экран,

Заполняя времени стертые лузы

И болят на погоду призраки старых ран,

Что получены им на полях под Тулузой.





По моему, это самое страшное, что может с Нами случиться…

Не дай Бог никому этого пережить…





Каждый раз, когда слышу, у меня болит сердце.

Но все равно слушаю раз за разом…

---

Ронсеваль

В последнее время меня безумно поразили три услышанные песни.

Поразили настолько, что бывает, можешь думать только об этом.

Настолько, что я даже решил выставить их в дневник.

Вот, пожалуй, первая:









В край моего щита метит копьем закат,

Пыль на зубах скрипит, пыль застилает взгляд.

Я говорю: - “Мой господин, прекрасный граф Роланд,

Едем другим путем.”

Скалы над пропастью встали темницами,

Здесь доверять нельзя людям и птицам, и

Я говорю: - “Мой господин, прекрасный граф Роланд,

Едем другим путем.”



Не различить лица, не отворить броню,

Крепко поводья сжав, шпоры даешь коню

Молча.



Побагровел закат, алым глаза слепя,

Взрезана твердь небес перьями ястреба,

А за спиной я различаю шаг предательства

В стуке стальных подков.

Чаши заздравные с каждым вы пили ли?

Кровью окрасилось золото лилии.

Я говорю: - “Мой господин, прекрасный граф Роланд,

Много ль у вас врагов?”



Чертит перчатки сталь медленный полукруг,

Ты указуешь вдаль, на мавританский юг

Молча.



Вижу – десницы скал крошат щитов эмаль,

Чую беду и смерть в имени «Ронсеваль».

Я говорю: - “Мой господин, прекрасный граф Роланд,

Время трубить в рога.”

Не оттого ль молчит труб золотая медь,

Что от отрогов гор помощи не успеть.

Верит ли мне мой господин, прекрасный граф Роланд,

Что гибель в бою легка.



Мчаться навстречу ей, вы не сошли с ума ль?

Станет могилой нам каменный Ронсеваль.

Не осадить коней, строя не уберечь,

Вижу леса знамен, слышу чужую речь.



За королевский дом, за золотистый дрок,

За безрассудный долг ты поднимаешь рог.

Поздно.



Fiat voluntas tua, sicut in caelo, et in terra...



Чьи голоса звенят, чьи голоса поют?

Крикнув тебе «Прощай», падаю, падаю

В звезды.



Sicut et nos dimittimus debitoribus nostris...



Et ne nos inducas in tentationem;

Sed libera nos a malo... libera nos a malo...

---

Сказки, сказки, все это сказки, к сожалению...

Эти слова могли бы стать концовкой никем и никогда не написанной сказки, рассказанной в фильме, который никогда и ни за что не будет снят –

“И стал он живой легендой, без сил жить и права умереть.

И одиночество стало уделом его.”

---

Лодка

Пели дождь и ручей всю ночь

Заунывную песнь свою.

А под утро ветер подул

И, наверно, спугнул луну.

Как печален, печален мир

Словно осень - моя тоска,

Мне бы чистой воды испить

Из прозрачного родника...



Я в пути, и нет у меня

Никаких тревог и забот,

Одинокая лодка моя,

Рассекая волну, плывет.



Я вокруг стены обошел,

Это путь в три десятка ли,

И увидел везде-везде

Краски яркие отцвели.

Только заросли тростника

Разлились, как море, кругом,

Я плыву на лодке, а она

Малым кажется лепестком...



Я в пути, и нет у меня

Никаких тревог и забот,

Одинокая лодка моя,

Рассекая волну, плывет.



В тростнике густом рыбака

Еле-еле шляпа видна,

Да заметна из-под нее

Белых-белых волос копна.

Я хочу поближе подплыть,

Поздороваться с ним - да как?

Только чаек зря напугал -

Седовласый исчез рыбак.



Я в пути и нет у меня

Никаких тревог и забот,

Одинокая лодка моя,

Рассекая волну, плывет.



Ветер жизнь в природу вдохнул

И во все, что в природе есть,

И во все, что дано любить, -

А всего нам, увы, не счесть!

Я ушел, а ветер с ладьей

Продолжали спор вдалеке,

Отражение облаков

Растворилось в бурной реке.





Я в пути и нет у меня

Никаких тревог и забот,

Одинокая лодка моя,

Рассекая волну, плывет.

---

Паруса

Впечатления от вчерашнего дня:



Опять меня тянет в море, где небо кругом и вода.

Мне нужен только высокий корабль и в небе одна звезда,

И песни ветров, и штурвала толчки, и белого паруса дрожь,

И серый, туманный рассвет над водой, которого жадно ждешь.

Опять меня тянет в море, и каждый пенный прибой

Морских валов, как древний зов, влечет меня за собой.

Мне нужен только ветреный день, в седых облаках небосклон,

Летящие брызги, и пены клочки, и чайки тревожный стон.



Даа, почему-то «Мельница» вспоминается:



Я безнадежно влюблен в паруса,

В скрип башмаков и запах дорог,

Вижу чужие во сне небеса,

Но иногда вижу твой порог.

---

Впечатления...

Сегодня впервые за семь последних дней видел ледоход на Неве. То же самое великолепное ощущение плывущего города.



Потом любовался на «Седова». Даа, настоящий четырехмачтовый барк. Пусть по обводам ему с баркентиной и не сравнится, но все равно красавец. От киля до клотика. Жаль только, что все паруса были принайтованы. Нафотографировался…



Да, кстати, народ, если кто знает в нашем городе адрес клуба самоубийц, сообщите мне, пожалуйста. Меня туда явно примут без экзаменов. Потому что уходить на полкилометра по черному льду на Финском заливе, старательно огибая полыньи, только для того, чтобы поймать редкий кадр, это конечно весело. Ну да ладно, зато ни у кого больше такой фотографии нет. Только рука затекла – постоянно держать ее в напряжении, чтобы, если провалюсь, фотик не намочить.

Ага, а только вернувшись оттуда (и почувствовав, очевидно, нехватку адреналина) проникать прямо за спинами пограничников на особо охраняемую территорию, опять таки в поисках хорошего кадра. Кстати, на заметку последователям – проникнуть туда еще можно, а вот выбраться крайне проблематично. Пришлось опять же по льду.

---

Прогулки

Гуляя посреди ночи по району, почувствовал неодолимое желание зайти в чужой дом. Обойдя его, увидел приглашающее открытую дверь с кодовым замком. Когда вошел в подъезд, ко мне самопроизвольно подъехал лифт и распахнул двери. Кнопка с цифрой 14 была обведена синим маркером. Вышел на четырнадцатом этаже и вылез на крышу. На том месте, где я всегда стою, на этот раз ограда отсутствовала. Насмешливая сука. Я улыбнулся в ответ и не прыгнул. Обойдется. Выходя из подъезда, понял, что входную дверь заклинило и она не откроется. Пришлось вышибать ногой.

Обойдется.

---

Судьба...

Проклятье… Почему? Почему так всегда происходит? Стоило произнести неосторожную фразу о том, что последнее время все идет лучше, чем ожидалось, как судьба сразу стала мстить. В жизни не встречал более мстительной твари. Все, что происходило после этой фразы, было не просто хуже. Все было настолько плохо, насколько это возможно, и единственным светлым пятнышком были редкие разговоры по телефону. Все, к чему я прикасаюсь последнее время, превращается в пыль. В горькую пыль с Серых Пустошей. Самое страшное, что это затрагивает и окружающих меня людей.

Хотя… «Если жизнь тебя трахает, значит ты еще жив» (цитата).

Грустная мудрость… Но хорошо, что хоть такая есть.

Сижу сейчас и гоняю «Рубеж» по кругу. Раз в тридцатый наверное. Есть там одно предложение, от которого меня просто наизнанку выворачивает.

---

Мысли

Я люблю этот мир. Это мой мир. Его бескрайние ледяные просторы; его ветер, пронизывающий до костей, проникающий в малейшую щель, но способный через секунду ласково гладить по щеке, словно любимую девушку. Скалы, стоящие, словно древние исполины, бросающие вечный вызов всему и вся; и жаркое дыхание пустыни, уносящее малейший холод из костей, губящее плоть, но возвышающее душу до первого из Небес, имя которому Спокойствие. Леса, дарующие путнику благословенную прохладу; и глоток чистой воды из колодца. Великие волны, разносящие в щепки корабль и качающие при этом утлую шлюпку нежнее, чем мать качает в колыбели свое дитя; и лесной пожар, способный поспорить в скорости с ветром, огненная стихия, которую боятся и живые, и мертвые.

Я по-настоящему люблю этот мир. И неважно, кто населяет его в данный момент, как они относятся друг к другу и к автору этих строк. Род приходит, и род проходит, а земля остается вовеки.

Это мой мир. Я не хочу уходить.

---

Свифт

Я вчера посмотрел великолепнейший фильм — «Дом, который построил Свифт». Захаровский фильм, по роману Горина, естественно. Абсолютно ни в чем не уступает ни «Обыкновенному чуду», ни «Тому самому Мюнгхаузену». К глубокому стыду моему, я его раньше не видел. Фильм настолько великолепный, что я после первой серии выключил телевизор, дабы не перегрузится впечатлениями.

Картина гениальна от начала до конца, но один момент меня потряс до глубины души.

В фильме Леонов играет великана! по имени Глюм. И когда его начинают обвинять в том, что он шарлатан, не настоящий великан, тот произносит фразу, от которой меня колбасит до сих пор: "Я на самом деле великан, просто я опустился".

---

Таланты

Некоторые люди, на мой взгляд, слишком талантливы. И когда они обращают собственный талант на самое себя... Не очень хорошо обычно получается. По крайней мере радости им это, как я заметил, особо не приносит. А жаль, пожалуй, они ее как раз и заслуживают.

---

Странно, мне странно

Я не за и не против. Я не добро и не зло.

Тебе со мной, моя Родина, до фига повезло!

Твои змеиные кольца – мой дом, моя западня.

Я буду ползать под солнцем,

Под этим чертовым солнцем,

Отсюда – досюда, отсюда – досюда,

Отсюда до Судного Дня.



Странные мысли, странные чувства, странные желания...

---

Костер под дождем.

В далекой-далекой степи, под Вечным Синим Небом, горит одинокий костер. Горит под проливным дождем. Кто-нибудь может сказать: “Зачем горит этот костер?! Ведь через минуту дождь зальет его, и не останется никаких следов”. И этот «кто-нибудь» будет прав. Скорее всего, так и произойдет. Но ведь, раз костер горит, значит, кто-то разжег его. Значит, кому-то это было нужно. И эта мысль радует. Пусть немного, но радует.

Да, скорее всего костер погаснет; а затем поднимется ветер и развеет даже саму память о нем. Но может быть и по-другому. Может быть, кто-то выйдет из ночи на огонь и присядет рядом. Пошевелит поленья, подложит новые. И костер оживет, будет жить сам и спасет жизнь одинокому страннику в ночи.

Но все может произойти и не так. Может быть, дождь скоро закончится. Выйдет Солнце, высушит землю. И костер оживет уже по-иному. Сначала он поглотит поленья, затем траву. И запылает великая степь от края до края.

Но это все в будущем, а пока… в далекой-далекой степи, под Вечным Синим Небом, горит под проливным дождем одинокий костер.